Юрий Олеша

«Школьники вошли в маленькую комнату, в которой лежал их больной товарищ. Он уже поправился, но врач велел ему провести в постели еще денек-другой. – Рассаживайтесь! – сказал хозяин комнаты. Тут же он рассмеялся. Рассмеялись и гости. Рассаживаться было не на чем. Вся обстановка комнаты состояла из кровати, стула, ночного столика и комода…»

«Школьники вошли в маленькую комнату, в которой лежал их больной товарищ. Он уже поправился, но врач велел ему провести в постели еще денек-другой. – Рассаживайтесь! – сказал хозяин комнаты. Тут же он рассмеялся. Рассмеялись и гости. Рассаживаться было не на чем. Вся обстановка комнаты состояла из кровати, стула, ночного столика и комода…»

В наследии Юрия Олеши публицистика занимает важное место, писатель дорожил критическими статьями, считал их «близкими к самому главному в своем художественном творчестве». Воспоминания о современниках, статьи о русских и зарубежных писателях и театральных деятелях, творчество которых он особенно ценил, рецензии на художественные произведения и спектакли раскрывают искания автора, отражают внутренний мир и гражданскую позицию Юрия Олеши.

«Мать девочки заснула, а девочка ходила по вагону и разговаривала с пассажирами. Вот она подошла и ко мне. Я стоял возле окна. Волосы девочки осветились светом дня. За окном летело огромное пространство Казахстана, летело на юг, так как мы поднимались к северу…»

«Мать девочки заснула, а девочка ходила по вагону и разговаривала с пассажирами. Вот она подошла и ко мне. Я стоял возле окна. Волосы девочки осветились светом дня. За окном летело огромное пространство Казахстана, летело на юг, так как мы поднимались к северу…»

«В воскресенье я побывал на даче в гостях у Наташи. Кроме меня, было еще трое гостей: две девушки и Борис Михайлович. Девушки с Наташиным братом Эрастом отправились на реку кататься в лодке. Мы, то есть Наташа, Борис Михайлович и я, пошли в лес. В лесу мы расположились на полянке; она была ярко освещена солнцем. Наташа подняла лицо, и вдруг ее лицо показалось мне сияющим фарфоровым блюдцем…»

«В воскресенье я побывал на даче в гостях у Наташи. Кроме меня, было еще трое гостей: две девушки и Борис Михайлович. Девушки с Наташиным братом Эрастом отправились на реку кататься в лодке. Мы, то есть Наташа, Борис Михайлович и я, пошли в лес. В лесу мы расположились на полянке; она была ярко освещена солнцем. Наташа подняла лицо, и вдруг ее лицо показалось мне сияющим фарфоровым блюдцем…»

«Человек в черном трико пропускает голову между собственных ног и смотрит на собственную спину; другой человек выпивает двадцать бокалов воды, закуривает сигару, гуляет, размахивая тросточкой, затем останавливается посреди арены, поглаживает себя по животу, – и вот изо рта человека начинает бить фонтан – очевидно, теплой воды… Третье: атлет подбрасывает железную балку и подставляет под ее падение шею…»

«Человек в черном трико пропускает голову между собственных ног и смотрит на собственную спину; другой человек выпивает двадцать бокалов воды, закуривает сигару, гуляет, размахивая тросточкой, затем останавливается посреди арены, поглаживает себя по животу, – и вот изо рта человека начинает бить фонтан – очевидно, теплой воды… Третье: атлет подбрасывает железную балку и подставляет под ее падение шею…»

«Я родился в городе Елисаветграде – некогда Херсонской губернии. Кое-какие воспоминания о младенчестве сохранились. Поле, поросшее бурьяном, – вернее, не поле, а пустырь позади дома, под его глухой стеной, – сумерки, и в сумерки за каким-то забором, в бурьяне, мальчики жгут спички, горящие разноцветным пламенем…»

«Я родился в городе Елисаветграде – некогда Херсонской губернии. Кое-какие воспоминания о младенчестве сохранились. Поле, поросшее бурьяном, – вернее, не поле, а пустырь позади дома, под его глухой стеной, – сумерки, и в сумерки за каким-то забором, в бурьяне, мальчики жгут спички, горящие разноцветным пламенем…»

«На скамье сидела компания: девушка, молодой человек и некий ученый старик. Было летнее утро. Над ними стояло могучее дерево с дуплом. Из дупла легко веяло затхлостью. Старик вспомнил детские проникновения в погреб. Молодой человек сказал: – Я сегодня свободный весь день…»

«На скамье сидела компания: девушка, молодой человек и некий ученый старик. Было летнее утро. Над ними стояло могучее дерево с дуплом. Из дупла легко веяло затхлостью. Старик вспомнил детские проникновения в погреб. Молодой человек сказал: – Я сегодня свободный весь день…»