Джорджо Агамбен

Власть перестаёт существовать не тогда, когда ей не повинуются более или менее в полной мере, но тогда, когда она перестаёт отдавать приказы. …можно было бы дать хорошее описание мнимо демократических обществ, в которых мы живём, простой констатацией: в рамках этих обществ онтология повеления заняла место онтологии утверждения, не в ясной форме императива, но в более коварной форме совета, приглашения, уведомления, которые даются во имя безопасности, так что повиновение приказу принимает форму...

Три эссе Джорджо Агамбена, предлагаемые вниманию русскоязычного читателя, являются попыткой передачи важных интуиций его мышления в доступном непосредственному восприятию формате. Это, надеемся, станет первым шагом к «русификации» философа в дальнейших переводах и изданиях, в передаче современности наследия Джорджо Агамбена — просто философа, предлагающего нам новое богословие.

Одна из центральных работ современного итальянского философа, впервые переведенная на русский язык. Состоит из десяти эссе, посвященных диспозитивам религии и капиталистического культа, нечитаемым жестам, пародии и чистым средствам, иррациональным силам и магии, а также профанаторской активности, возвращающей вещам и явлениям их истинное предназначение. Перевод сделан по изданию: Giorgio Agamben. Profanazioni. Roma: Nottetempo, 2005.

В судебном процессе, который разворачивается перед Пилатом, два судебных разбирательства и два царства словно сталкиваются друг с другом: человеческое и божественное, преходящее и вечное. Именно мир событий должен судить мир правды, бренное царство должно выносить приговор царству Вечному. И потому особенно важно досконально рассмотреть летописи этого решающего столкновения, этого исторического krisis, который в каком–то смысле всё ещё продолжается. Джорджо Агамбен

В нашей культуре взаимосвязь между лицом и телом несёт на себе отпечаток основополагающей асимметрии, каковая подразумевает, что лицо должно быть обнажённым, а тело, как правило, — прикрытым. В этой асимметрии голове отдаётся ведущая роль, и выражается она по–разному: от политики и до религии, от искусства вплоть до повседневной жизни, где лицо по определению является первостепенным средством выразительности.

«Костёр и рассказ, мистерия и история – это два незаменимых элемента литературы. Но каким образом один элемент, чьё присутствие служит неопровержимым доказательством утраты второго, может свидетельствовать о его отсутствии, развеивать его тень и воспоминание о нём? Там, где есть рассказ, костёр затушен, там, где есть мистерия, не может быть истории…» Вашему вниманию предлагается вышедший в 2014 г. в Италии сборник философских эссе. В издании собраны произведения итальянского писателя Джорджо...

Книга известного итальянского философа Джорджо Агамбена представляет собой попытку переосмысления сущности "этического" в контексте понятия "любого бытия", являющегося сосредоточением главных проблем мира постмодерна. Исходя из новой конфигурации бытия, ставятся новые задачи и для самой этической мысли, где центральной проблемой оказывается сообщество, лишенное, однако, "общего". Осмысляется проблема изначального места этического как места самого сообщества. Издание предназначается для всех,...

Что такое правило, если оно как будто без остатка сливается с жизнью? И чем является человеческая жизнь, если в каждом ее жесте, в каждом слове, в каждом молчании она не может быть отличенной от правила? Именно на эти вопросы новая книга Агамбена стремится дать ответ с помощью увлеченного перепрочтения того захватывающего и бездонного феномена, который представляет собой западное монашество от Пахомия до Святого Франциска. Хотя книга детально реконструирует жизнь монахов с ее навязчивым...

Это поэтическое эссе одной из главных фигур современной интеллектуальной мысли Джорджо Агамбена (род. 1942). Демонстрируя своему читателю кабинеты, в которых ему приходилось работать, итальянский философ пытается выстроить свой автопортрет через находившиеся там вещи. Для Агамбена рассуждать о себе оказывается возможным только говоря о других: поэтах, философах, художниках, друзьях, которые создали его воспоминания и вдохновили его на письмо. Поэтому автопортрет философа оказывается неразрывно...

Это поэтическое эссе одной из главных фигур современной интеллектуальной мысли Джорджо Агамбена (род. 1942). Демонстрируя своему читателю кабинеты, в которых ему приходилось работать, итальянский философ пытается выстроить свой автопортрет через находившиеся там вещи. Для Агамбена рассуждать о себе оказывается возможным только говоря о других: поэтах, философах, художниках, друзьях, которые создали его воспоминания и вдохновили его на письмо. Поэтому автопортрет философа оказывается неразрывно...

В этом томе «Homo sacer» Джорджо Агамбен предпринимает амбициозную попытку проанализировать двойную генеалогию: онтологии действительности и этики долга, какими они были разработаны в истории западной мысли. Первая подвергалась критике Хайдеггером, вторая – Шопенгауэром и Ницше; в своем исследовании Агамбен не только опирается на них, но стремится скорректировать и дополнить их аргументацию. Так, он демонстрирует, что центральную роль в развитии обеих парадигм играет христианское богослужение с...

Книга представляет собой третью, заключительную часть трилогии «Homo sacer». Вслед за рассмотрением понятий Суверенной власти и Чрезвычайного положения, изложенными в первых двух книгах, третья книга посвящена тому, что касается этического и политического значения уничтожения. Джорджо Агамбен (р. 1942) — выдающийся итальянский философ, автор трудов по политической и моральной философии, профессор Венецианского университета IUAV, Европейской школы постдипломного образования, Международного...

Чрезвычайное положение, или приостановка действия правового порядка, которое мы привыкли считать временной мерой, повсюду в мире становится парадигмой обычного управления. Книга Агамбена — продолжение его ставшей классической «Homo sacer. Суверенная власть и голая жизнь» — это попытка проанализировать причины и смысл эволюции чрезвычайного положения, от Гитлера до Гуантанамо. Двигаясь по «нейтральной полосе» между правом и политикой, Агамбен шаг за шагом разрушает апологии чрезвычайного...

Власть - такова исходная мысль Агамбена, - как, впрочем, и язык, как и бытие, имеет в себе нечто мистическое, ибо так же, как язык или бытие, она началась раньше, чем началась. Поэтому любые попытки мыслить власть "позитивно" неизбежно заканчиваются лишь продолжением самого проекта, воплощениями которого являются и фюрер, и тоталитарные практики, и гедонистическое общество потребления, и этническое регулирование, и мир "отвержения" - короче, "третий мир".